Ольга
Александровна Кузнецова
(Московский государственный университет)
Ненависть в форме медузы (XVII–XVIII вв.)
Рассмотрена
эволюция эмблематического образа Invidia (Медуза, Ненависть,
Зависть, Фурия) в русской культуре второй половины XVII
– первой половины XVIII вв., проведены аналогии с визуальными образами
более раннего времени (девица Горгона, мучимая змеями грешница, злая жена).
Выявлено влияние западноевропейской эмблематики на литературные тексты русских
авторов Раннего Нового времени. Отмечено действие механизма культурной памяти,
позволяющее проявляться одним и тем же качествам в персонажах, аллегориях
разного происхождения.
Лики
древнерусской Горгоны, противостоящей Александру Македонскому
Грешница
с волосами-змеями (старообрядческие миниатюры)
Invidia в западноевропейской традиции
Invidia с собачкой в западноевропейской традиции
Invidia в сборнике «Символы и
эмблемата». Для сравнения: Amoris umbra Invidia из сборника «Amorum emblemata»
(1608)
Карикатура на Наполеона и лубочная
картинка «Худое домоправительство»
В визуальной культуре
более позднего времени змееволосая Фурия (именно это н
Всклокоченный
грешник со змеёй, гравированный лист (фрагмент)
Дорогая Ольга Александровна, Ваша работа е может не вызывать интереса как свидетельство прочных связей русской литературы XVIII века с предшествующей традицией. В связи с этим вопрос, как все же будет происходить отбор материала для раздела, например, о медузах, что будет в него включено: живопись, скульптура, театр, драматургия, лирика, проза (какие жанры) или будут поставлены какие-то обоснованные ограничения? Встречаем ли мы, например, горгон в "Торжествующей Минерве"? В одическом творчестве Ломоносова, Сумарокова и др.?
ОтветитьУдалитьУважаемый Антон Олегович, спасибо за Ваши вопросы. Меня интересуют конкретно чудовища и их неоднократные вхождения в культуру в качестве экзотизмов, адаптация и реализация одних и тех же / разных моделей восприятия при повторном вхождении. Изучаю прежде всего рукописи и ранние петровские издания, с визуальной культурой очень помогают коллеги-историки и культурологи, но она привлекается только в связи с текстами (допустим, если конкретная скульптура стала знаковым образом для составителей эмблематических словарей, что впоследствии повлияло на описания существа вообще. Или если миниатюрист привнёс в изображаемое существо элементы описания из прошлой главы). Более всего интересует то, что формирует традицию, в меньшей степени индивидуальные авторские интерпретации, хотя это не всегда можно разграничить. Медузы, как представляется сейчас, остались в локальной драматургической традиции. У Сумарокова и Ломоносова встречается обобщённый порок, Зависть или Фурия, показательный набор контекстов даёт словарь XVIII в., но многое ещё предстоит посмотреть. Придворные торжества, маскарады интересуют очень, особенно в связи с игровым бытованием девизов из "Символы и эмблемата", но пока плохо это знаю, хотела бы разобраться.
УдалитьОльга Александровна, спасибо за очень интересный и информативный доклад! Заинтересовало бытование слова «мегера» в XIX веке. Оно ведь впоследствии не было так привязано к первоначальному значению, как Медуза Горгона, воспринималось как имя нарицательное в значении «злая женщина». Непременный атрибут Горгоны – змеи, а о том, что у Мегеры были змеи, забылось. Как Вы думаете, с чем это могло быть связано?
ОтветитьУдалитьСпасибо, уважаемая Светлана Анатольевна, за Ваш вопрос. К сожалению, очень плохо знаю XIX век, и у меня как раз не было до этой минуты ощущения, что Мегера не ассоциировалась со змеёй. Всегда думала, что "нехорошая" женщина и змея/ехидна/змеевидное монструозное существо - нечто архетипическое. Если смотреть литературные контексты XVIII века по Мегере, то там по системе нанизывания периодически появляется яд / злая мать - что-то явно отсылающее к змеям. Это действительно утратилось к XIX веку? Очень интересно.
УдалитьЭтот комментарий был удален автором.
ОтветитьУдалитьСпасибо, Ольга Александровна. Скажите, пожалуйста, до какой степени образ змеи (со всеми его коннотациями) соотносим со змееволосой Медузой? В приведенных Вами изображениях терзаний грешников змеи являются именно змеями. Интересно, что Горгона была единственной смертной сестрой из Медуз, поэтому, возможно, женщины с определенным набором качеств с нею и соотносились?
ОтветитьУдалитьБлагодарю за Ваши вопросы! Древнерусская Горгона не имела сестёр, это было просто чудовище, как и любые драконы, змеи, мелюзины, василиски и др. Печальная предыстория о превращении появляется на Руси в XVIII веке, но и тогда, даже если автор знает о разнице с бессмертными сёстрами, все три девицы описывались монструозно: с волосами-змеями, зубами свиней, медными руками. Романтизируется Горгона несколько позже, а в Ранее Новое время почти все составные существа - дикие звери, чудовища. Кроме того, змея (не в волосах) сама по себе атрибут Медузы-Фурии.
УдалитьСпасибо большое за доклад и за прекрасные иллюстрации. Скажите, пожалуйста, насколько в книжных иллюстрациях ада распространен образ грешника со змеиными атрибутами?
ОтветитьУдалитьСпасибо, Илона Витаутасовна! К сожалению, мне не хватает исторического образования, чтобы судить об этом на широком наборе примеров, и при ответе на Ваш вопрос могу руководствоваться лишь частными наблюдениями и повторять то, что читала-слушала у экспертов в этой области, в первую очередь Дмитрия Игоревича Антонова. Из синодиков и старообрядческих сборников известно довольно много изображений грешников, которых терзают змеи, впиваясь им в разные части тела, нападая. Особенно часто это происходит с чародеями и блудницами, но далеко не всегда казни выстроены последовательно. Также едущие на колесницах с драконом или прямо на змие грешники являются в назидание живым - чрезвычайно популярный сюжет древнерусской литературы, получавший неоднократно визуальное выражение. Змеи на голове встречались мне только в сюжете Грешница на звере (очень распространённом), но также у чудовищ, демонов, а визуализация демонов и грешников строится по одной модели, у них общие маркеры демонического.
УдалитьСпасибо большое! Очень интересно)))
УдалитьОльга Александровна, благодарю за доклад!
ОтветитьУдалитьСкажите, пожалуйста, есть ли разница - в материале или в нашем его восприятии - между случаями, когда змеи растут изнутри головы Медузы и когда они растут внутрь головы? Кажется, что изнутри - это орудие устрашения, практически оружие, а внутрь - это наказание, средство мучения (вот как для тех грешниц, которым змеи не только в голову, но и в грудь впиваются). Или это не принципиально, ведь бывают и случаи, когда страшная старуха пожирает саму себя?
Спасибо за вопрос, Александр Александрович. Отчасти он связан с моим ответом выше. Да, визуально есть разница, но Д. И. Антонов и М. Р. Майзульс, исследованиям которых я склонна доверять, констатируют связь, и мне думается, что тексты тоже её вполне подтверждают. Вы верно написали, что грешники, как и Invidia, мучают сами себя. На иконах они злятся, скрежещут зубами (зубы нарочно прорисованы). Подобный процесс переключения между группами образов хорошо виден на примере поэмы Андрея Белобоцкого "Пентатеугум": вслед за своими литературными предшественниками автор отправляет в ад античных богов и чудовищ, где они являются то орудиями мучений, то сами невероятно страдают - такое самоистребляемое зло. Сатана в аду и царствует на престоле-драконе, и закован (также Иуда или Каин у него на коленках).
УдалитьОльга Александровна, спасибо за очень интересный доклад! Скажите пожалуйста , что же вызывает история жизни Медузы Горгоны ; жалость или же презрение?
ОтветитьУдалитьЯхя Мая
Ольга Александровна, большое спасибо за столь информативный и интересный доклад!
ОтветитьУдалитьПри прочтении Вашего доклада у меня невольно возникла ассоциация "уязвляющей, грызущей себя змееволосой Медузы" с одним с древнейших символов человеческой истории и культуры – уроборосом, который наряду с Фениксом обозначал в древнегреческой культуре/мифологии процессы вечные, цикличные, являл некую аналогию жизни и смерти. Если я правильно понимаю, то этот символ не несёт в себе столь явного негативного фона, какой мы можем наблюдать у Медузы. Скажите, пожалуйста, получил ли этот термин подобное отражение в русской культуре так же, как и Медуза?
Имеются ли у него отрицательные смыслы или аллегории?